Быть разной. Быть собой.
Мне приснился сон. Но этот сон был правдой в своей сущности. Был правдой, потому что внутренний голос может говорить только правду, - вне зависимости от того, как сильно восстают против неё разум или сознание. Этот голос живёт внутри каждого мужчины, женщины и ребенка, он проводит черту между правильным и неправильным. Можно назвать его совестью, внутренний голос, который не одолеет и не исказит никакая сила извне. Голос разума, голос души.
Мне снился Стас, мы были на берегу огромного и очень чистого озера. И я внезапно упала в его волны. На самом деле именно это позволило мне найти этот «голос», ведь я теряла сознание, ныряла и погружалась в глубину. И внутренний голос ждал меня, потому что находился гораздо ниже уровня моего сознания. «Ужас, - говорил мне голос, - кошмар, который так долго мучил тебя, - это твой самый худший страх…». Я «слышала» внутри себя невысказанные слова.
Я тонула, вода смыкалась надо мной. Но вдруг я стремительно вернулась назад, на берег, в объятия Стаса. Я поняла, что мне был позволен краткий взгляд, редкая привилегия проникнуть туда, где нельзя было быть. Я немедленно осознала, что это подарок, и словно слёзы навернулись мне на глаза. Я посмотрела на Стаса. И я на несколько кратких мгновений, показавшихся вечностью (поскольку я чувствовала, что там, в этом месте, время не существовало), ощутила его тепло, его тишину… но больше всего – его любовь.
Мы поцеловались. Мы целовались так, как будто хотели, чтобы это продолжалось вечно, не желали прерывать поцелуй.
И я проснулась…
Мне снился Стас, мы были на берегу огромного и очень чистого озера. И я внезапно упала в его волны. На самом деле именно это позволило мне найти этот «голос», ведь я теряла сознание, ныряла и погружалась в глубину. И внутренний голос ждал меня, потому что находился гораздо ниже уровня моего сознания. «Ужас, - говорил мне голос, - кошмар, который так долго мучил тебя, - это твой самый худший страх…». Я «слышала» внутри себя невысказанные слова.
Я тонула, вода смыкалась надо мной. Но вдруг я стремительно вернулась назад, на берег, в объятия Стаса. Я поняла, что мне был позволен краткий взгляд, редкая привилегия проникнуть туда, где нельзя было быть. Я немедленно осознала, что это подарок, и словно слёзы навернулись мне на глаза. Я посмотрела на Стаса. И я на несколько кратких мгновений, показавшихся вечностью (поскольку я чувствовала, что там, в этом месте, время не существовало), ощутила его тепло, его тишину… но больше всего – его любовь.
Мы поцеловались. Мы целовались так, как будто хотели, чтобы это продолжалось вечно, не желали прерывать поцелуй.
И я проснулась…
вот так это однажды во сне увидел я...
но мне не к кому было протянуть руки...
Он был старше ее, она была хороша.
В ее маленьком теле гостила душа.
Они ходили вдвоем, они не ссорились по мелочам.
И все вокруг говорили - чем не муж и жена.
И лишь одна ерунда его сводила с ума -
он любил ее, она любила летать по ночам.
Он страдал, если за окном темно.
Он рыдал, на ночь запирал окно.
Он не спал, пил на кухне горький чай
в час, когда она летала по ночам.
А потом по утру она клялась,
что вчера это был последний раз.
Он прощал, но ночью за окном темно,
и она улетала все равно.
А он дарил ей розы, покупал ей духи,
посвящал ей песни, читал ей стихи,
он хватался за нитку, как последний дурак.
Он боялся, что когда-нибудь под полной луной
она забудет дорогу домой.
И однажды ночью вышло именно так...
И три дня и три ночи он не спал и не ел.
Он сидел у окна и на небо глядел.
Он твердил ее имя, выходил встречать на карниз.
А когда покатилась на убыль луна,
он шагнул из окна, как шагала она,
он взлетел, как взлетала она,
но не вверх, а вниз.
Бартик, а что именно это такое?!